Здравоохранение в Украине возрождаетсяТак ли это?

В информационных блоках телеканалов прошло сообщение о том, что Президент подписал Указ о создании Национального совета по здравоохранению. Чем он должен заниматься? Нет никакого сомнения – проблемами сохранения и укрепления здоровья населения. Пока здравоохранение (в широком понимании этого слова) работает плохо: растут заболеваемость и смертность, все больше матерей и новорожденных умирают при родах. И зависит это в наименьшей степени от социально-экономического кризиса, в наибольшей – от ущербной патоцентрической стратегии и узости кругозора чиновников ведомства, отвечающего в стране за здоровье населения.

О чем идет речь?
Вначале о второстепенном (как это ни кощунственно для многих звучит) – медицинском страховании. Медицинское страхование – это контракт между пациентом и страховой компанией, которая берет на себя обязательства оплачивать лечебному учреждению необходимые мероприятия по диагностике и лечению застрахованного пациента. Что такое необходимые мероприятия? Это так называемые стандарты медицинской помощи. Начнем с того, что этих стандартов у нас нет (а они должны быть разработаны по самым различным видам патологии – в плане и диагностики, и лечения). Но даже при их наличии здравоохранение столкнется с массой проблем.
Самая главная из них – подогреваемые экспертами организаций по защите прав пациентов и адвокатами пациенты ринутся в суды с исками о компенсации морального, материального и физического ущерба. Ведь у нас практически нет лечебных учреждений, в которых этот «стандарт» может быть реализован. К сожалению, опыт соседей нас ничему не научил. Ожидать последствий введения обязательного медицинского страхования в России долго не пришлось. 
По данным Российского федерального фонда обязательного медицинского страхования, только в 1996 году в территориальные фонды и страховые медицинские организации было подано 36 900 жалоб застрахованных, из них 4 900 – на качество лечения. По сравнению с 1995 годом, общее количество обращений увеличилось в 1,7 раза, обращений по поводу качества лечения – в 2,5 раза. Неудовлетворенность пациентов объемом и качеством оказания медицинской помощи является основанием для назначения правоохранительными органами судебно-медицинских экспертиз. 
При этом определилась четкая тенденция к проведению таких экспертиз не по уголовным делам, а по гражданским искам не только к учреждениям здравоохранения или врачам, но и к средним медицинским работникам и вспомогательному персоналу. Возможность получения денежной компенсации морального и физического ущерба оказалась для потребителя медицинских услуг намного привлекательнее, чем возможность уголовного наказания врача.
По данным Бюро судебно-медицинской экспертизы Москвы, за 1990-1999 гг. количество гражданских «врачебных исков» увеличилось более чем в 13 раз (А.Ю. Малый, В.В. Жаров, 2000). В 1999 году их число превысило количество «врачебных» уголовных дел почти в 2,5 раза.
В 60-70-е годы ХХ столетия наиболее частым поводом для обращения пациентов в суд за защитой своих прав были неблагоприятные исходы лечения (смерть, инвалидность) и связанная с этим неудовлетворенность пациента результатом его взаимодействия с лечебно-профилактическим учреждением и лечащим врачом. С конца 90-х в 5 раз увеличилось число заявлений, в которых причиной иска указывались ненадлежащие результаты оказания медицинской помощи, то есть отклонения от стандартов лечения, отсутствие выздоровления или ухудшение здоровья, требование компенсации полученного морального ущерба.
Анализ «врачебных дел» в 1998-2001 гг. по гражданским искам пациентов в Москве свидетельствует об увеличении количества жалоб на некачественное (читай – несоответствующее стандартам) оказание медицинской помощи в 10 раз.
Аналогичная тенденция наблюдается во многих развитых и экономически благополучных странах мира, следствием чего является растущее число исков к медицинским работникам, рост стоимости страхования медицинской ответственности и все большая популярность компенсации вреда здоровью из государственных фондов даже без определения вины медицинского работника.
Так что готовьтесь, господа хорошие, формировать соответствующие государственные фонды. Или давайте ограничимся (пока – до разработки стандартов и появления учреждений, способных их реализовать) «больничными кассами», которые себя хорошо зарекомендовали. Их организация нам по силам.

А теперь о главном
Представьте себе, уважаемый читатель, что перед вами стоит задача совершенствования авиаперевозок. Вам нужно быстро, надежно и дешево доставить пассажира в пункт его следования. Чем вы будете заниматься в первую очередь? Конечно, самолетом: фюзеляжем, двигателями, системой обеспечения безопасности полета и пр. Будете ли вы совершенствовать кресла, обучать стюардесс, разрабатывать дизайн салона и т. д.? Обязательно! Пассажиру должно быть удобно и уютно. Но можно ли, занимаясь креслами, добиться цели – совершенствования авиаперевозок? В очень небольшой степени – да, но радикально – нет!
В какой степени приведенная выше аналогия касается здравоохранения? Да в самой прямой! Что является первостепенной задачей здравоохранения – оказание медицинской помощи (в нашем примере – кресла) или достижение здоровья (безопасность полетов)? При нынешних характере патологии и причинах смерти (сердечно-сосудистые заболевания, злокачественные новообразования, диабет и т.д.) достижение здоровья у заболевших невозможно! Можно только продлить больным жизнь. Это нужно знать всем (руководители здравоохранения это хорошо знают). Что произойдет, если здравоохранение при нынешней его стратегии получит дополнительно 35-40 миллиардов гривен, как об этом говорит В. Черненко («Зеркало недели», №24, 2005), или даже весь бюджет страны? Ничего радикального: мы усовершенствуем кресла в авиасалоне – состояние здоровья населения улучшится всего на 8-10%.
Это самый большой парадокс современной медицины: ставя своей целью достижение здоровья, она занимается болезнью. Именно поэтому столь низка эффективность достижения цели – здоровья населения. Но даже с чисто экономической точки зрения эта стратегия бессмысленна: по американским данным, для того чтобы предотвратить мозговой инсульт, необходимо потратить 800 долларов в месяц, для того чтобы лечить его – 20 000! И это при неясном конечном результате.
Никто не утверждает, что больных не нужно лечить. Нужно. Необходимо вкладывать деньги в клиническую медицину. Но почему те, кто принимают решения о путях развития нашей медицины, даже не рассматривают другую – более эффективную, экономичную и, в конце концов, гуманную стратегию?
Может быть, для этого есть особые причины? Появились весьма радикальные представления о роли лекарственных препаратов и их производителей в жизни общества. Так, Луи Броуэр – известный в Европе эколог и доктор медицины – на основе неоспоримых фактов доказывает (1999), что современной медициной руководит небольшая, но всемогущая группа олигархов, стоящая во главе крупных химико-фармацевтических компаний, которой удается благодаря колоссальным финансовым средствам подбирать политиков, руководителей департаментов и учреждений здравоохранения. Автор не стесняется использовать термин «геноцид» по отношению к пациентам: чем больше больных людей, тем больше процветают олигархи. И ни одно правительство, к какой бы нации оно не принадлежало, никогда не рискнет поставить на карту экономическое и политическое равновесие своего государства ради сохранения здоровья сограждан. В результате растет количество осложнений от приема препаратов. В самом деле: по мнению экспертов Всемирной организации здравоохранения, для лечения патологии внутренних органов вполне хватило бы 200 лекарственных средств, в то время как фармацевтический рынок заполняют около 10 000 фирменных препаратов. В старые времена аптекари отдавали все силы искусству приготовления лекарств, с появлением фармацевтических предприятий это искусство превратилось в обычную коммерцию.
Я не собираюсь обвинять наших чиновников в злом умысле. Но у меня есть все основания говорить об их весьма ограниченном профессиональном кругозоре.
Может, у кого-то из специалистов есть другое мнение? Мы всегда готовы к дискуссии по этой проблеме.