Урок для всего человечества

В мае весь мир отмечал 72-ю годовщину окончания Второй мировой войны.

В эти дни мы традиционно чтим память героев, а также жертв той страшной и трагичной эпохи. К сожалению, десятки тысяч людей стали жертвами даже не военной машины, а людей, называвших себя громкими словами «врач», «ученый», «экспериментатор». Как избравшие самую гуманную профессию в мире становились палачами?

Чему учит нас кошмар тех лет?

Третий рейх был «удивительным» государством, полным противоречий. Примитивная политическая диктатура, с одной стороны, и высочайший научный и культурный потенциал германского народа – с другой. Казалось бы, что одно противоречит другому, но человеческая история полна подобных парадоксов. Есть что-то завораживающее (в социальном и нравственном бесстыдстве) в том, как созданное гением Бисмарка германское государство (Второй рейх) и унаследовавшая его веймарская демократия были буквально сметены животной диктатурой национал-социализма. Это была победа варварства над цивилизацией, но варварства, не наполненного живой силой, а изначально обреченного на вырождение. Варварства, декларировавшего основой всех своих действий науку и здравый смысл.

Постепенный захват нацистами Германии стал такой бездной ужаса, что мог бы составить конкуренцию самым отвратительным преступлениям в истории. С нравственной же точки зрения особенно отталкивающим было то, что они тайно происходили в стране, где слово «культура» стало синонимом понятия «цивилизованность». Теперь от нее не осталось и следа. Германия, считавшаяся когда-то пионером социальной политики, обрела печальную славу пионера политики карательной.

Преступления нацизма достаточно известны, чтобы перечислять их вновь. Но, пожалуй, стоит остановиться на т. н. медицинских опытах врачей-нацистов, столь хорошо демонстрирующих то, до чего может довести сочетание отсутствия каких-либо нравственных тормозов с высокотехнологичной научной базой.

Данная статья не ставит перед собой цель осветить весь объем нацистских экспериментов, это заняло бы слишком много времени (процесс над врачами в Нюрнберге после Второй мировой войны заполнил своим содержанием не один том), но призвана описать общую картину того ужаса, в котором внезапно для себя очутились тысячи жертв нацистских эскулапов. Любопытно, что последние вовсе не считали себя убийцами и палачами, в моде была совсем иная аналогия – они сравнивали себя с гуманистами и новаторами, нарушившими церковный запрет на вскрытие умерших, на медицинские эксперименты… Немецкие врачи того времени возомнили себя служителями новой науки – евгеники. Появившаяся в Англии евгеника – наука о селекции среди людей, призванная бороться с явлениями вырождения в человеческом генофонде, – стала модным веянием в начале бурного XX века. (Задолго до появления Третьего рейха (и десятки лет после его падения) она в той или иной мере применялась в таких безусловно демократических странах, как США, Дания или Швеция. В последней, например, принудительная стерилизация проводилась до 1976 г. В некоторых американских штатах лица, имевшие показатели IQ < 70, автоматически попадали под действие программы стерилизации.)

Само время, сама эпоха порождали жестокость: это была жизнь «потерянного» на Первой мировой войне поколения, жизнь во время упадка, гибели. Что же, суровые времена требуют суровых решений: действительно, зачем обществу содержать сотни тысяч «ненужных», уравнивая их с «нормальными»? Опираясь на фундамент творившейся вокруг жестокости, евгеника обрела свое практическое наполнение именно в Третьем рейхе.

Ящик Пандоры был открыт не сразу, сначала требовалось подобрать ключик. Разумеется, нацисты никогда в открытую не призывали к массовому уничтожению, особенно в Германии, для этого они были слишком большими популистами и чрезвычайно искусными мастерами пропаганды. Но в общем и целом массовые убийства начались почти сразу после того, как они почувствовали себя достаточно уверенно. В этом им помогали профессионалы, т. е. якобы далекие от политики люди, просто выполнявшие приказ: уже в первый год нацистской эры почти 18% германских докторов вступили в «Союз врачей», открыто придерживающийся принципов устранения «негодных элементов». «Жизнь, недостойная самой жизни» должна была прекратиться.

В 1935 г. заместитель министра внутренних дел Германии Гютт заявил: «Мы все страстно желаем, чтобы наступило время, когда на всем свете не будет ни психически больных, ни слабоумных, ни в больницах, ни вне их, и как было бы прекрасно жить в таком мире, в котором и все остальное было бы так же совершенно». Слова у нацистов не расходились с делом, «устранению» (один из столь любимых ими эвфемизмов) подлежали не только действительно психически больные, но и признанные таковыми гомосексуалисты. К осени 1941 г. в рамках этой кампании было убито около 70 тыс. человек, стерилизовано около 500 тыс. В «прекрасном будущем» не должно было быть калек и инвалидов: под видом эвтаназии умерщвлялись и старики, и дети.

Чем же руководствовались десятки экспертов, определявших, жить больному или нет?

Во-первых, математическим расчетом, «формулой 1000:10:5:1», согласно которой каждый 10-й из тысячи нетрудоспособен, пятерым из десяти нужно оказывать помощь, а от одного – избавиться. В школах дети решали математические задачки на тему, какую сумму сэкономил бы рейх, избавься он от известного числа «неполноценных»?

Во-вторых, в число признаков неполноценности входили шизофрения, эпилепсия, энцефалит, слабоумие, в т. ч. старческое, параличи, хорея Хантингтона, физические дефекты (отсутствие конечностей и т. д.). В эту категорию также попадали пациенты, находящиеся на лечении более 5 лет, психически больные с криминальным прошлым и люди, не являющиеся гражданами Германии.

Как видим, весьма широкое поле для трактовок. И – раз уж все они так или иначе обречены на смерть – почему бы не опробовать некоторые методики, опыты?.. Например, убийство с помощью угарного газа – в камере или автомобиле? Очень быстро и современно! Кроме того, на «ущербных» можно было ставить рискованные опыты, тем самым спасая жизни «полноценных». Сегодня мы ведь не задумываемся о судьбе кроликов, принимая то или иное лекарство. Небольшие сантименты вызывала судьба и этих несчастных у нацистских врачей. То, что в настоящее время звучит и выглядит, как нечто противоестественное, чудовищное и недостойное здорового человека, в те годы объяснялось практической целесообразностью. Действительно, протестов врачей и ученых было немного: евгеника, казалось бы, позволяла делать мир лучше. Претензии предъявляли к методам, не к целям: кто-то восставал против аморальности рекламы этих кампаний (не отрицая их необходимости в целом), кто-то оспаривал конкретные случаи, но в основном общество было спокойно: раз существует гуманный и быстрый способ облегчить всем жизнь, то почему бы и нет? Большинство убитых или стерилизованных людей имели те или иные психические проблемы, были тяжелобольными или инвалидами – разве евгеника выступала не за это? Отдельные смелые протесты лишь подчеркивали общую апатию. Они заставили нацистов скрыть эти программы от широкого глаза, но не могли остановить их.

Наоборот, разгоравшаяся Вторая мировая война, характеризующаяся в первые годы явными успехами германской армии, привела к тому, что у нацистов под контролем оказались сотни километров оккупированных территорий и миллионы человек. Теперь нацистские медицинские эксперименты смогли развернуться в полную силу.

Первую скрипку играли врачи из СС, печально известных партийных «отрядов охраны», ставших своего рода «государством в государстве» Третьего рейха. Не сдерживаемые никакими преградами, они позволили вырваться наружу самым бесчеловечным страстям, прикрываемым фиговыми листками научных опытов.

Еще до войны, в 1938 г., на заключенных концлагерей ставили опыты по переохлаждению водой. Теперь принятый на службу в германскую военную авиацию в качестве штабного врача резерва нацистский доктор и эсэсовец Зигмунд Рашер получил возможность использовать в своих экспериментах любое количество несчастных. Он принялся за свой «труд» прямо в концлагере Дахау, где установил барокамеры. Целью было определить влияние больших высот на организм человека; способы спасти людей от обморожения и т. п. Как свидетельствует один из очевидцев, заключенный-доктор, вынужденно ставший помощником в бесчеловечных экспериментах, на практике в этих камерах погибло около сотни человек и вдвое большее количество стало инвалидами: пребывание в камере представляло собой скорее мучительный метод казни, чем форму опыта. Десятки людей сходили под воздействием низкого давления с ума. Доктор Рашер контролировал процесс лично.

Не менее чудовищными были и опыты в борьбе с обморожениями. Заключенных обрекали на пытки «сухим холодом», оставляя обнаженными в морозную ночь под открытым небом, пока их внутренняя температура не падала до 25 градусов, и «влажным холодом», заставляя надолго погружаться в ледяную воду…

В годы войны датский врач Карл Вернетт проводил (по особому приглашению рейхсфюрера Гиммлера) в концлагере Бухенвальд опыты по «излечению гомосексуализма». Соответствующим заключенным в паховую область вшивалась капсула с «мужским гормоном», после чего «выздоровевшие» должны были доказать свое исцеление в женском отделении лагеря с осужденными за проституцию. Разумеется, о случаях освобождения после этих опытов из концлагеря ничего не известно.

Не сумевший снискать профессионального признания врач Курт Плетнер пошел служить в СС и быстро продвинулся там. Ассистируя известному специалисту по тропическим заболеваниям профессору Клаусу Шиллингу, Плетнер принял участие в продолжавшихся 3 года медицинских экспериментах в концлагере Дахау. Его средство для борьбы с малярией (оно повышало температуру, что якобы должно было способствовать выздоровлению) привело к гибели около 400 из 1000 специально зараженных человек.

На заключенных испытывались новые лекарства и пищевые концентраты, оружие и способы стерилизации, яды, антидоты и т. д. Концлагеря, и без того настоящие «фабрики смерти», приобрели еще и вид, известный нам по «фильмам ужасов», где безумные ученые ставят на беззащитных людях свои чудовищные эксперименты… Мозги убитых при опытах с окисью углерода отправлялись в Институт кайзера Вильгельма, заведение с мировым именем. Сотни людей были убиты для того, чтобы Страсбургский университет мог похвастаться полной коллекцией еврейских черепов и скелетов. Австрийский врач Ганс Эппингер 12 дней поил группу из почти сотни заключенных-цыган исключительно морской водой, наблюдая за последствиями. Печально известный нацистский доктор Йозеф Менгеле изыскивал способы изменить цвет глаз, ослепив в ходе своих экспериментов десятки тысяч людей. Он же проводил кастрации без анестетиков, анатомировал живых младенцев, «создавал» искусственных сиамских близнецов и выполнял прочие, отвратительные в своей бесстыдной жестокости, вмешательства. Писать об этом почти так же неприятно, как и читать, но, пожалуй, напомнить трагические факты все же стоит.

В истории нацистских опытов над людьми мало истинно немецкого, если не считать удивительной педантичности функционеров, бесстрастно фиксирующих свои преступления. Скорее речь может идти о предметном уроке для всего человечества: практика нацистов показывает, в какую бездну можем свалиться в любой момент все мы, вооруженные последними достижениями науки и техники, уверенные в собственной непогрешимости и оправдывающих методы целях.

Подготовил Роман Меркулов

Медична газета «Здоров’я України 21 сторіччя» № 13-14 (410-411), липень 2017 р.