Тихий рыцарь грозного времени

Все началось не совсем обычно. В 1962 г. журнал «Наука і суспільство» опубликовал мою рецензию на книгу Р.Е. Кавецкого «Опухоль и организм». Поражает оптимистический подтекст этого научного бестселлера, вскоре опубликованного и в США. В ярко и доказательно написанном труде доминировала научная убежденность, что разворачивающийся в глубине тканей онкологический процесс представляет собой драматичный патофизиологический акт, причем победы в невидимом противостоянии возникают, возможно, не реже, чем поражения. Следовательно, суть изысканий в важнейшей отрасли медицины, по концепции Ростислава Евгеньевича, должна состоять в поисках реальных ключей такого иммунологического сопротивления. При этом автор, возможно, впервые привел открывающую таинственную тропу надежд потрясающую статистику о 600 достоверных случаях самоизлечения от рака. Свой этюд я озаглавил довольно сенсационно – «Сверхоружие онколога». Эти строки, очевидно, затронули Р.Е. Кавецкого. Он, действительный член АН УССР, для меня, молодого врача, бесконечно далекая величина, вдруг позвонил мне по поводу моих размышлений. Вскоре по его приглашению мы встретились в заветной квартире, и я был очарован его вниманием.
Я стал бывать и на Васильковской в созданном Р.Е. Кавецким Институте клинической и экспериментальной онкологии, как он тогда именовался, зримо (даже в архитектурных решениях) отражающего стройные контуры умопостроений реформатора теоретической онкологии во имя онкологии клинической. Привлекательный образ Ростислава Евгеньевича, его негромкий голос, нежная и учтивая манера разговаривать с собеседником, искренность и доброжелательность, чарующая интеллигентность витают сейчас предо мною в виде некоего воображаемого радужного моста воспоминаний. Вот, собственно, и преамбула к дальнейшим строкам.

Путь в науку
В чем же состоит феномен Кавецкого? Это во многом прямое преломление и продолжение явления его великого учителя Александра Александровича Богомольца как зодчего академической научной вертикали в Киеве. Молодой волжанин прибыл на берега Днепра, в город, ставший его второй родиной. Одним из условий, выдвинутых А.А. Богомольцем при его избрании президентом АН УССР и переезде в Киев, была поддержка в создании институтов экспериментальной биологии и патологии, а затем клинической физиологии. На то время институтов такого профиля в республике практически не было. В составе группы ближайших учеников А.А. Богомольца в Киев прибыл и тридцатидвухлетний Р.Е. Кавецкий.
Но как попал он на эту орбиту? Ростислав Евгеньевич родился 1 декабря 1899 г. на переломе, по словам Александра Блока, железного девятнадцатого и мятежного двадцатого веков, в г. Самаре в семье врача, в последующем ректора университета Евгения Леопольдовича Кавецкого. Быть может, в такой дате на стыке столетий (можно вспомнить Пушкина, родившегося в 1799 г.) кроется намек на предназначенность. Впрочем, железный век был еще впереди. Во всяком случае, преодолев преграды на пути к образованию, связанные с классовой принадлежностью в условиях первых лет советской власти, Р.Е. Кавецкий по окончании медицинского факультета в г. Самаре как один из лучших студентов был командирован в аспирантуру 2-го Московского медицинского института. Так Ростислав оказался в составе кафедры патологической физиологии, возглавляемой А.А. Богомольцем. Пожалуй, эту кафедру можно было сравнить с институтом, значительно превосходящим по размаху научной мысли учреждение, описанное в знаменитой булгаковской повести «Роковые яйца». Здесь одновременно разрабатывались и изучались вопросы иммунитета, обмена веществ, эндокринологии, проблем переливания крови, онкологии, патологии кровообращения и нервной системы, роль активной мезенхимы, иначе говоря, по сути, физиологической системы соединительной ткани в развитии различных патологических состояний и поддержании реактивности организма. Все было актуально, головокружительно интересно и неотразимо увлекательно, и аспирант Р.Е. Кавецкий, став в 1929 г. ассистентом кафедры, фактически попал в университет новейшей биологической мысли. В этом смысле символично название его первой печатной работы (1927 г.) «Гормоны и «шалоны» антиретикулоэндотелиальной цитотоксической сыворотки и ее влияние на рост и жизнедеятельность тканевых культур». Последующие научные сообщения лишь «обрамляют» русло всех дальнейших научных странствий Р.Е. Кавецкого. Так, в одной из его работ 1929 г. речь идет о влиянии цитологической стимуляции и, наоборот, блокады соединительной ткани на развитие опухолевого процесса. Путь предопределен навсегда.

Любимая работа в довоенном Киеве
Начиная с 1931 г. Ростислав Евгеньевич в течение десяти лет возглавлял в г. Киеве отдел экспериментальной онкологии в Институте экспериментальной биологии и патологии. В 1933 г. ему была присвоена ученая степень кандидата, в 1937 г. – доктора медицинских наук. Тема докторской диссертации Р.Е. Кавецкого в контексте его учения о механизмах противостояния злокачественному росту звучит пророчески – «Роль активной мезенхимы в диспозиции организма к злокачественным образованиям». С 1938 по 1955 год Ростислав Евгеньевич одновременно был и заведующим кафедрой патологической физиологии Киевского института усовершенствования врачей, универсально представляя избранный предмет. В 1939 г. он стал профессором.
Волны суровой и беспощадной довоенной эпохи, конечно же, не миновали и богомольцевских институтов, и все же провидение, а быть может, и благосклонность властителя Кремля к работам А.А. Богомольца о продлении жизни оберегали научный коллектив, а многих спас и укрыл от беды лично Александр Александрович. Впрочем, обвинения в ереси достигли и этих лабораторий, однако уже после ранней кончины Богомольца. Но тогда, в дни творения, продвижение в неведомых направлениях конролирования злокачественного роста как одной из самых злободневных проблем в широкой панораме экспериментальной патологии было весьма результативным. Показательно, что именно Ростислав Евгеньевич первым применил сыворотку АЦС – сыворотку Богомольца – не только в эксперименте, но и в онкологической клинике. К началу Отечественной войны ученый опубликовал 68 работ, весомая часть которых была посвящена онкологической тематике. Трогают некоторые автографы на публикациях, которые сегодня можно увидеть в оберегаемом заведующей библиотекой Института Полиной Михайловной Шкатуло мемориальном кабинете Р.Е. Кавецкого. Это посвящения А.А. Богомольцу и отцу. Знаменательно, что и А.А. Богомолец дарил и подписывал свои работы ученику и последователю.

Суровые фронтовые дни
Громы войны. Совсем другой зов, другие устремления охватывают сердце Р.Е. Кавецкого, заставляя надолго отложить эксперименты. В 1942 г. он добровольцем ушел на фронт, служил старшим инспектором фронтовых эвакопунктов Юго-Западного и Сталинградского фронтов. «Иногда приходилось и перед Сталинградским сражением как апогеем войны, и в дни битвы за него, – вспоминал Ростислав Евгеньевич, – часами находясь в буранной степи, вблизи линии фронта, на развилках огневых дорог, перехватывать и останавливать, порою с автоматом в руках, машины для эвакуации потока раненых в ближайшие госпитали». Но и в таких условиях ему удавалось успешно применять сыворотку Богомольца для лечения ран и переломов… Сталинградские испытания перевели, наконец, стрелки сражений к лучшему для Отчизны. Лавина освобождения докатилась и до Киева, и в 1944 г. профессор Р.Е. Кавецкий был отозван из армии и возвратился в Институт.

«Вторая война» в жизни ученого
Лишь два года еще прожил А.А. Богомолец, и одним из подхвативших его эстафету и научные мечты стал Р.Е. Кавецкий. С 1946 по 1952 год он возглавлял Институт клинической физиологии. В 1945 г. ученый был избран членом-корреспондентом, в 1961 г. – академиком АН УССР, в 1962 г. – членом ее президиума. А потом Институт клинической физиологии был закрыт, практически ликвидирован… С 1953 по 1960 год Ростислав Евгеньевич заведовал лабораторией компенсаторных и защитных функций Института физиологии им. А.А. Богомольца АН УССР. Так зрели зерна воплощения его главной идеи – создания нынешнего Института экспериментальной патологии, онкологии и радиологии НАН Украины (ИЭПОР), ныне носящего его имя. Но это внешняя канва. Р.Е. Кавецкому из-за интриг и преследований, связанных с насаждением «павловского учения», на самом деле не имевшего ничего общего с идеологией И.П. Павлова, наряду с другими преемниками А.А. Богомольца, направление которого приравняли к крамоле, пришлось пережить «вторую войну». Но, быть может, в этих изломах и наступил момент истины, час выбора: Ростислав Евгеньевич понял, что экспериментальная онкология в привязке к ее клиническим проекциям требует совершенно самостоятельного научного поля. Как пишет Наталья Ростиславовна Кавецкая-Мазепа, замысел о возникновении нынешнего ИЭПОР возник в сокровенных беседах отца с его единомышленником и другом академиком Василием Павловичем Комиссаренко. Так почти одновременно в Киеве появились институты экспериментальной и клинической онкологии, а также эндокринологии, обмена веществ и геронтологии.

Воплощение замыслов
Новые обстоятельства, новый дух времени способствовали воплощению замыслов Р.Е. Кавецкого об экстраполяции ряда аспектов патологической физиологии по А.А. Богомольцу в онкологическую реальность. На «хрущевскую оттепель» приходятся важные научные нововведения и диспозиции (это термин Кавецкого). Совет Министров СССР на основании позиции крупных ученых и медиков принял эпохальное решение о развитии в стране онкологических подразделений как основного звена в противораковой стратегии. И именно в те месяцы, в середине минувшего столетия, работы и опыт Р.Е. Кавецкого стали всерьез востребованными не только в научном, но и в организационном плане. Решением правительства Украины при мощной поддержке Минздрава в лице министра П.Л. Шупика был создан новый форпост в этой чрезвычайно нужной работе – Институт Кавецкого. Безусловно, в переменах во имя будущего Р.Е. Кавецкий, планы и научные реформы которого настойчиво и целеустремленно поддерживал президент АН УССР Б.Е. Патон, сыграл исключительную роль.
На первых порах новый институт располагался в нескольких мединститутских комнатах и лабораториях по ул. Ленина, 37, где теперь находится Центральная станция скорой помощи. Но уже строился великолепный нынешний корпус Института. Форсировались работы по широкому фронту – от создания первой противоопухолевой вакцины, установления роли стволовых клеток в развитии или сдерживании лейкозов, внедрения в онкологию лазерных технологий до эпидемиологических исследований распространенности раковых заболеваний, то есть и экологической онкологии. Теперь в деле реализации святого замысла о новом Институте Р.Е. Кавецкого окружают ученики и единомышленники. Среди них и Вадим Григорьевич Пинчук, который сменит Ростислава Евгеньевича на посту директора учреждения, а затем, после его трагической кончины, ветвь знаний понесет его ученик и преемник, академик НАН Украины Василий Федорович Чехун.

Стезя в онкоиммунологии
Коротко смысл исканий Р.Е. Кавецкого можно свести к уяснению антитезы между развитием рака и противостоянием ему. Впрочем, подробности эволюции Института, получившего в 1971 г. новое, более закономерное наименование – Институт проблем онкологии, – удел большой монографии. Моя задача – лишь штрихи, высвечивающие отдельные сферы начинаний и действий.
Вскоре после триумфального появления лазера и присуждения за эти работы Нобелевской премии Р.Е. Кавецкий в сотрудничестве со своим учеником впервые в мире создал экспериментальную лазерную операционную. Чтобы увидеть ее, в г. Киев приехал лауреат Ленинской и Нобелевской премий академик А.М. Прохоров, и Ростислав Евгеньевич пригласил автора этих строк в качестве научного журналиста присутствовать на встрече. Это был радостный миг для провозвестника нового, ведь один из создателей лазера весьма высоко оценил начинание ученого.
Онкоиммунология – вот стезя, которую Р.Е. Кавецкий для подтверждения сути своего учения об иммунологических системах в реализации или блокировании механизмов канцерогенеза рассматривал наряду с циклом других первостепенных разработок. Новую отрасль Кавецкий поручил одному из первых своих учеников Юлиану Александровичу Уманскому. Но жизненный путь талантливого ученого оказался недолгим… И снова нужен был впередсмотрящий. Знамя подхватила доктор наук Нинель Михайловна Бережная – ныне один из наиболее авторитетных онкоиммунологов в мировой науке, лауреат премии имени И.И. Мечникова.
Первоначально Н.М. Бережная занималась аллергологией, причем в сфере инфекционных заболеваний, но в 1974 г. перешла в Институт, руководимый Ростиславом Евгеньевичем. В силу своей медико-биологической универсальности Р.Е. Кавецкий организовал и для этого очень важного практического звена в медицине достойный научный плацдарм. Затем сама жизнь побудила Н.М. Бережную объять и иммунологические аспекты в онкологии. Монография на эту тему, написанная ею в соавторстве с В.Ф. Чехуном, воспринимается сегодня как своеобразное послание научному миру…

Итоги жизни ученого как продукт «чистого разума»
Время, люди, идеи… Конечно, я мог бы и далее выхватывать из общей картины событий достижения таких учеников Р.Е. Кавецкого, как З. Бутенко, А. Быкорез, И. Касьяненко, Д. Глузман, К. Ганина, В. Николаев, Л. Гуслицер, создатель уникального опытного предприятия при Институте, Заслуженный деятель науки и техники Украины А. Шевко. Но перед читателем лишь локальная научная новелла.
12 октября 1978 г. Ростислав Евгеньевич неожиданно покинул этот мир. Институту присвоили его имя, а в 1981 г. ученого посмертно удостоили Государственной премии за установление некоторых закономерностей превращения нормальных тканей в опухолевые и формирование противоопухолевой резистентности организма.
В библиотеке Института благодаря замыслам и многим личным книжным фолиантам Р.Е. Кавецкого научные итоги его жизни предстают как продукт «чистого разума». Но почему строкам, над которыми я сейчас склоняюсь, предпослано несколько парадоксальное название? Дело в том, что Ростислав Евгеньевич, до последних минут жизни пребывая в условиях сложной и грозной эпохи, был мужественной личностью с большой буквы, тихим ратоборцем. Возможно, как В. Филатов и Ф. Яновский, И. Павлов и А. Эйнштейн, он верил в Бога. Наталья Ростиславовна Кавецкая-Мазепа пишет, что в пасхальные ночи отец и мама на свой страх и риск стояли у стен Владимирского собора. Но мне в эпилоге хочется рассказать о другом, мало кому известном поступке Ростислава Евгеньевича, отражающем и его мировосприятие, и уровень совестливости, и осознанную смелость. Моя коллега, врач-фтизиатр Анна Лозовая (ее уже нет с нами), племянница пребывавшего в вынужденной эмиграции выдающегося украинского филолога и историка Дмитрия Ивановича Чижевского, как-то поведала мне, что, побывав в научной командировке в Западной Германии, Ростислав Евгеньевич в 1970-х гг. привез им письмо от Д.И. Чижевского. Это была первая весточка спустя долгие годы разлуки. Понимал ли Р.Е. Кавецкий степень риска, на который шел? Несомненно. Но он не мог поступить иначе…
Искусство лечения – важное современное направление, в русле которого настоящий врач объединяет силу необходимых знаний с индивидуальным ощущением состояния больного – есть ли в этом теплом свете медицины отблеск лампады Кавецкого? Я убежден, что Ростислав Евгеньевич в этом смысле – личность двадцать первого века, призванная к человеколюбию. Ведь к нему так подходят слова: «Человечно любить, человечно также и прощать, человечно надеяться и помогать». Быть может, это и есть истинный портрет гуманизма.

Подготовил Юрий Виленский